Адвокат Антонов А.П.
Специальное место в ст. 42 УПК РФ отведено правилам возмещения потерпевшему морального вреда, причиненного преступлением. В ч. 4 названной статьи указано, что «по иску потерпевшего о возмещении в денежном выражении причиненного ему морального вреда размер возмещения определяется судом при рассмотрении уголовного дела или в порядке гражданского судопроизводства».
Потерпевший вправе предъявить иск о возмещении в денежном выражении причиненного ему морального вреда. Под иском в этом случае понимается письменно оформленное адресованное органу предварительного расследования, прокурору, судье или суду требование потерпевшего о возмещении причиненного ему преступлением (общественно опасным деянием) в соответствующей форме морального ущерба.
Долгое время вопрос о гражданско-правовой ответственности за причиненный нематериальный вред оставался дискуссионным. Результатом дискуссии явилось признание необходимости и возможности возмещения морального ущерба в денежном выражении, равном обычно причиненному преступлением материальному ущербу.
Однако данное положение не является правилом, оно лишь отражает сложившуюся в ряде мест практику.
Пленум Верховного Суда РФ в своем Постановлении «О судебном приговоре» не только неоднократно подтвердил законность предъявления имущественных требований за причинение морального вреда, но и отметил, что при определении размера компенсации морального вреда необходимо учитывать характер причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, связанных с его индивидуальными особенностями, степень вины подсудимого, его материальное положение и другие конкретные обстоятельства дела, влияющие на решение суда по предъявленному иску. Во всех случаях при определении размера компенсации морального вреда должны учитываться требования разумности и справедливости.
Моральный вред подлежит возмещению не только согласно содержанию ч. 4 ст. 42 УПК РФ, но и в соответствии с положениями ст. ст. 151, 1099, 1100, 1101 ГК РФ. Возмещается таковой в денежном выражении, то есть исчисляется в определенной сумме денежных средств.
Денежное выражение морального вреда может быть реализовано лишь в валюте Российской Федерации.
Причем не в любой разновидности валюты, а лишь в денежных знаках в виде банкнот и (или) монет Банка России, находящихся в обращении в качестве законного средства наличного платежа на территории Российской Федерации.
Разрешение гражданского иска потерпевшего путем взыскания сумм, исчисляемых не в рублях, а в иностранной валюте, к примеру в долларах США, незаконно, так как нарушает ст. 9 Федерального закона от 10 декабря 2003 года N 173-ФЗ «О валютном регулировании и валютном контроле». Между тем возможно взыскание сумм в рублевом эквиваленте.
На практике неоднократны случаи создания искусственных препятствий на пути возмещения потерпевшим морального вреда, причиненного в результате повреждения имущества потерпевшего.
Это происходит потому, что среди некоторых юристов бытует мнение, что моральный вред может быть причинен, только когда преступлением потерпевшему нанесен физический вред, т.е. по делам о причинении вреда жизни и (или) здоровью.
Эти же юристы утверждают, что не подлежит возмещению моральный вред, если совершено, к примеру, мошенничество. Ссылаются они в этом случае на ч. 2 ст. 1099 ГК РФ.
Не оспаривая возможность толкования действующего закона в историческом контексте, позволим усомниться в безупречности именно такого толкования.
Да, действительно, согласно ч. 2 ст. 1099 ГК РФ «моральный вред, причиненный действиями (бездействием), нарушающими имущественные права гражданина, подлежит компенсации в случаях, предусмотренных законом». Но УПК РФ — это и есть закон. Исходя же из содержания ч. 1 и 4 ст. 42, п. 3 ч. 1 ст. 389.
26 УПК РФ потерпевший имеет право на возмещение в денежном выражении причиненного ему преступлением морального вреда.
Иначе говоря, УПК РФ — это и есть тот закон, которым предусмотрен случай (совершение в отношении лица преступления), когда подлежит возмещению моральный вред, причиненный действиями (бездействием), нарушающими имущественные права гражданина.
На данное обстоятельство прямо указано в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 20 декабря 1994 года N 10 «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда».
Согласно п.
9 названного Постановления «…в силу действующего законодательства ответственность за причиненный моральный вред… может применяться как наряду с имущественной ответственностью, так и самостоятельно.
Применительно к статье 44 УПК РФ потерпевший, то есть лицо, которому преступлением причинен моральный, физический или имущественный вред (статья 42 УПК РФ), вправе предъявить гражданский иск о компенсации морального вреда при производстве по уголовному делу».
А в абз. 1 п. 2 того же Постановления Пленум Верховного Суда РФ уточняет: «Под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием)… нарушающими имущественные права гражданина».
Возможность и законность возмещения в денежном выражении причиненного гражданину морального вреда наряду с удовлетворением его иска о возмещении материального вреда (убытков и других материальных требований) предполагает и редакция абз. 1 п. 8 того же Постановления.
Здесь, в частности, отмечено, что «при рассмотрении требований о компенсации причиненного гражданину морального вреда необходимо учитывать, что… размер компенсации… не может быть поставлен в зависимость от размера удовлетворенного иска о возмещении материального вреда, убытков и других материальных требований».
Размер возмещения причиненного преступлением морального вреда «определяется судом при рассмотрении уголовного дела или в порядке гражданского судопроизводства», а не только «в порядке гражданского судопроизводства», как ошибочно полагает И.Б. Колчевский.
Данное правило означает, что суд обязан оценить, как содержание (законность, обоснованность) заявленного потерпевшим требования, так и доказанность размера причиненного потерпевшему вреда.
Когда вопрос о компенсации морального вреда связан с оценкой всех обстоятельств по делу, он должен быть разрешен в рамках уголовного судопроизводства исходя из совокупности всех установленных по делу судом обстоятельств.
При определении размера денежного выражения подлежащего возмещению морального вреда, суд должен учитывать реальное материальное положение обвиняемого (семейное положение, наличие у него места работы, иждивенцев, степень тяжести причиненного потерпевшему вреда, к примеру вреда здоровью, и т.п.).
При постановлении приговора суд обязан привести мотивы, обосновывающие полное или частичное удовлетворение иска либо отказ в нем, указать размеры, в которых удовлетворены требования гражданского истца.
При постановлении обвинительного приговора суд обязан разрешить предъявленный по делу потерпевшим гражданский иск.
Лишь при необходимости произвести дополнительные расчеты, связанные с гражданским иском, требующие отложения судебного разбирательства, и когда это не влияет на решение суда о квалификации преступления, мере наказания и по другим вопросам, возникающим при постановлении приговора, суд может признать за потерпевшим (гражданским истцом) право на удовлетворение гражданского иска и передать вопрос о размере возмещения гражданского иска для рассмотрения в порядке гражданского судопроизводства.
- Если при разбирательстве дела суд все же придет к выводу о необходимости передать вопрос о размерах гражданского иска на рассмотрение в порядке гражданского судопроизводства, то он, при наличии к тому оснований, вправе частным определением обратить внимание соответствующих должностных лиц на допущенную неполноту предварительного расследования, повлекшую необходимость принятия указанного решения.
- При постановлении обвинительного приговора суд не вправе предъявленный потерпевшим гражданский иск оставить без рассмотрения.
- Судом не может быть отказано в удовлетворении гражданского иска, и вопрос о его размерах не может быть передан на рассмотрение в порядке гражданского судопроизводства всего-навсего из-за того, что потерпевший не представил суду документов, подтверждающих размер исковых требований.
Моральный вред, причиненный действиями несовершеннолетнего лица в возрасте от 14 до 18 лет, в соответствии со статьей 1074 ГК РФ подлежит возмещению непосредственным причинителем вреда.
При недостаточности у него имущества дополнительная ответственность может быть возложена на его родителей, усыновителей, попечителей, приемных родителей, организацию для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, под надзор которой несовершеннолетний был помещен, если они не докажут, что вред возник не по их вине. При определении размера компенсации морального вреда суду с учетом требований ст. 151 ГК РФ, принципов разумности и справедливости следует исходить из степени нравственных или физических страданий, связанных с индивидуальными особенностями потерпевшего, степени вины нарушителя и иных заслуживающих внимания обстоятельств дела.
И последнее. Форма заглаживания причиненного потерпевшему вреда законом не определена. Поэтому приемлема любая из таковых, не нарушающая требования какого-либо закона или иного нормативно-правового акта. В частности, в денежном выражении приемлемо возмещение не только имущественного и морального, но и причиненного потерпевшему преступлением физического вреда.
С уважением, адвокат Анатолий Антонов, управляющий партнер адвокатского бюро «Антонов и партнеры.
Остались вопросы к адвокату?
Задайте их прямо сейчас здесь, или позвоните нам по телефонам в Москве +7 (499) 288-34-32 или в Самаре +7 (846) 212-99-71 (круглосуточно), или приходите к нам в офис на консультацию (по предварительной записи)!
Вс подтвердил право на компенсацию за гибель родственника из-за врачебной ошибки
- Право получить компенсацию морального вреда от врачебной ошибки имеет не только пациент, но и его близкие родственники: члены семьи также могут испытывать нравственные страдания из-за неэффективного лечения родственника, поясняет Верховный суд (ВС) РФ.
- Он указал, что именно врачи должны доказывать, что медицинская помощь была своевременной и квалифицированной и не могла причинить ущерба, поскольку закон возлагает на причинителя вреда презумпцию виновности.
- В определении также подчеркивается, что апелляционные инстанции должны полноценно изучать поступившее им дело, а не просто под копирку переписывать выводы первой инстанции.
- Суть дела
Суд установил, что супруга заявителя обратилась в приемный покой Гусевской центральной районной больницы с жалобами на высокое давление и головные боли. Женщине поставили артериальную гипертензию и направили на амбулаторное лечение у терапевта и окулиста. Менее чем через месяц пациентка скончалась.
Из материалов дела следует, что вдовец обращался с заявлением в правоохранительные органы, которые выяснили, что медицинская помощь «была оказана с дефектами», тем не менее экспертиза решила, что допущенные нарушения не могли повлиять на развитие летального исхода и не состоят в прямой причинно-следственной связи с наступлением смерти. В итоге в возбуждении уголовного дела было отказано.
Тем не менее заявитель считает, что потерял жену именно из-за некомпетентности врачей, которые не провели полного обследования пациентки и не стали ее госпитализировать. Поэтому он подал на медиков в суд, требуя компенсации морального вреда за гибель супруги.
- Суд первой инстанции не нашел оснований для признания больницы ответственной за смерть пациентки.
- Он указал, что раз нет подтверждений, что именно «дефективная» медицинская помощь привела к гибели пациентки, то рассчитывать на моральный ущерб от врачебной ошибки могла бы сама погибшая, но не ее супруг.
- Суд апелляционной инстанции согласился с такими выводами и их правовым обоснованием.
- Позиция ВС
- ВС в определении напомнил, что при первичной артериальной гипертензии необходимо медицинскими мероприятиями для диагностики заболевания, состояния являются прием (осмотр, консультация) следующих врачей-специалистов: кардиолога, невролога, офтальмолога, терапевта, эндокринолога.
- Если пациенту медицинская помощь оказывается ненадлежащим образом, то «требования о компенсации морального вреда могут быть заявлены родственниками и другими членами семьи такого гражданина, поскольку, исходя из сложившихся семейных связей, характеризующихся близкими отношениями, духовным и эмоциональным родством между членами семьи, возможно причинение лично им (то есть членам семьи) нравственных и физических страданий (морального вреда) ненадлежащим оказанием медицинской помощи этому лицу», отмечает ВС.
Он напоминает, что ответственность за причинение вреда возлагается на лицо, причинившее вред, если оно не докажет отсутствие своей вины.
Установленная статьей 1064 ГК РФ презумпция вины причинителя вреда предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик (пункт 11 постановления Пленума от 26 января 2010 года №1, статьей 1064 ГК РФ), указывается в определении.
- То есть именно больница должна была доказать отсутствие своей вины в причинении морального вреда заявителю в связи со смертью его жены, которой медицинскую помощь оказали ненадлежащим образом, поясняет ВС.
- Однако суды первой и апелляционной инстанций неправильно истолковали и применили к спорным отношениям нормы материального права: они возложили на истца бремя доказывания обстоятельств, касающихся некачественного оказания медицинской помощи и причинно-следственной связи между дефектами оказания медицинской помощи и наступившей смертью.
- Не основан на законе и вывод суда о том, что наличие дефектов оказания медицинской помощи без подтверждения того, что именно они привели к ее смерти, могло свидетельствовать о причинении морального вреда только самой потерпевшей, а не ее супругу, считает высшая инстанция.
- «Делая такой вывод, суд не принял во внимание, что здоровье — это состояние полного социального, психологического и физического благополучия человека, которое может быть нарушено ненадлежащим оказанием пациенту медицинской помощи, а при смерти пациента нарушается и неимущественное право членов его семьи на здоровье, родственные и семейные связи, на семейную жизнь», — указывает ВС.
- Он напомнил, что законодатель, закрепив в статье 151 ГК РФ общие правила компенсации морального вреда, не установил ограничений в отношении случаев, когда допускается такая компенсация.
- При этом ВС разъяснял, что моральный вред может заключаться, в частности, в нравственных переживаниях в связи с утратой родственников — абзац второй пункта 2 постановления Пленума от 20 декабря 1994 года №10.
- «Отсутствие в законодательном акте прямого указания на возможность компенсации причиненных нравственных или физических страданий по конкретным правоотношениям не всегда означает, что потерпевший не имеет права на возмещение морального вреда (абзац третий пункта 4 постановления этого же Пленума)», — подчеркивает ВС.
- Формальный подход
Истец последовательно указывал на то, что в результате смерти супруги ему причинен существенный моральный вред, выразившийся в переживаемых им тяжелых нравственных страданиях, до настоящего времени он не может смириться с утратой. Осознание того, что супругу можно было спасти оказанием своевременной и квалифицированной медицинской помощи, причиняет ему дополнительные нравственные страдания.
- Заявитель считает, что в случае оказания супруге своевременной квалифицированной медицинской помощи, она была бы жива, в то время как врачи даже не направили пациентку к неврологу.
- Однако суды не дали оценку доводам заявителя и не выясняли, предприняла ли больница все необходимые и возможные меры по спасению пациентки из опасной для ее жизни ситуации, и способствовали ли выявленные дефекты оказания медицинской помощи развитию неблагоприятного исхода.
- Суд, отказывая в компенсации, ссылался на выводы экспертизы об отсутствии связи между действиями врачей и гибелью пациентки.
- Но заключение эксперта не является исключительным средством доказывания и должно оцениваться в совокупности со всеми имеющимися в деле доказательствами, напоминает ВС.
Заявитель счел, что выводы экспертизы носят предположительный характер. Однако суд не стал ни вызывать специалистов в процесс для более подробного исследования вопроса, ни назначать судебную экспертизу, удивился ВС.
Он считает, что суд обязан был дать самостоятельную оценку юридически значимому вопросу о наличии либо отсутствии причинно-следственной связи между действиями ответчика и смертью пациентки, при необходимости поставив вопрос о назначении судебной экспертизы.
Ввиду изложенного вывод суда первой инстанции об отсутствии доказательств, подтверждающих наличие причинной связи между дефектами оказания медицинской помощи, допущенными больницей, и наступившей смертью супруги истца не может быть признан основанным на законе, указывает высшая инстанция.
Апелляционная же инстанция не только не исправила допущенные нарушения, но и фактически уклонилась от повторного рассмотрения дела по требованиям заявителя. Областной суд лишь дословно воспроизвел в апелляционном определении текст решения суда первой инстанции, констатирует ВС.
- «Приведенные обстоятельства, по мнению Судебной коллегии, свидетельствуют о формальном подходе как суда первой, так и суда апелляционной инстанций к рассмотрению настоящего дела, в котором разрешался спор, связанный с защитой гражданином нематериальных благ, что привело к нарушению задач и смысла гражданского судопроизводства, установленных статьей 2 ГПК РФ, и права (истца) на справедливую, компетентную, полную и эффективную судебную защиту, гарантированную каждому статьей 8 Всеобщей декларации прав человека, пунктом 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, пунктом 1 статьи 14 Международного пакта о гражданских и политических правах, а также частью 1 статьи 46 Конституции Российской Федерации», — подчеркивается в определении.
- В связи с чем ВС РФ отменил апелляционное определение и направил дело на новое рассмотрение в Калининградский областной суд.
- Алиса Фокс
250 000 рублей на человека // Снижение оценки морального вреда в четыре раза Верховный суд счел немотивированным
Очень часто при чтении определений Верховного суда (ВС), касающихся взыскания морального вреда, удивляешься, как нижестоящие суды могли принять такое решение.
Например, на прошлой неделе ВС вынужден был в который раз напомнить о том, что (1) снижать сумму заявленного морального вреда надо мотивированно и что (2) родственники пациента, умершего в связи с некачественным оказанием медицинской помощи, тоже имеют право на компенсацию морального вреда.
Правовые позиции в таких определениях достаточно типичные, и мы на «Закон.ру» уже не пишем о них как о новостях.
Но сейчас тема актуализировалась, так как Артем Карапетов проводит среди юристов опрос о том, какой размер компенсации морального вреда они считают справедливым.
Поэтому я решил, что будет не лишним напомнить о том, что происходит на практике, воспользовавшись подборкой определений ВС за прошлую неделю.
Первый пример ― убийство сторожа строительной площадки. Компенсация жене и двум детям ― по 250 тыс. руб.
Разбойник подъехал к площадке с автокраном (!), чтобы забрать арматуру. Когда сторож попробовал помешать, он был зарезан. Признано, что это несчастный случай на производстве и что работодатель не обеспечил безопасность: проход на площадку через «проем в заборе» был свободным.
Родственники, мать и двое детей, требуют от работодателя компенсировать моральный вред, по 1 млн на человека. Суды снижают эту сумму до 250 тыс. руб. на человека, т.е. в общей сложности 750 тыс. руб.
Какие мотивы? А их, судя по всему, особо и нет. Суд привычным образом ссылается на общие условия компенсации морального вреда и делает ниоткуда не следующий вывод о том, что он («на глазок»?) оценивает страдания в 250 тыс. руб. на человека.
Верховный суд (определение от 14 октября 2019 года № 83-КГ19-12) на нескольких страницах объясняет, что это неправильно и что моральный вред должен оцениваться индивидуально с учетом особенностей личности каждого потерпевшего и степени его страданий.
Конечно, 250 тыс. руб. на человека за смерть супруга и отца ― крайне незначительная сумма. Это так, даже если учесть, что основной виновник произошедшего ― это разбойник, который тоже должен выплачивать компенсацию (другое дело, что вряд ли он это сможет сделать, находясь в тюрьме, и вряд ли он захочет это делать, выйдя из нее). Так что решение ВС верное.
Хочется, однако, отметить, что решение не оптимальное с точки зрения организации процесса.
Нижестоящим судам придется тратить значительное количество времени, чтобы понять или придумать, какие обстоятельства могут мотивировать вывод о конкретных суммах оценки морального вреда, приходящегося на каждого пострадавшего, притом что они все являются членами одной семьи.
В любом случае это вновь будет сделано, в определенной степени, на глазок. Дело сейчас уйдет на второй круг, а пострадавшие будут и дальше тратить время и деньги на доказывание степени своих страданий. И это даст шанс ответчику вывести активы и уйти в банкротство.
Возможно, решение с установлением каких-то ориентировочных ставок морального вреда облегчило бы доказывание по таким категорям дел.
Второй пример ― смерть пациента, которому диагностировали остеохондроз вместо разрыва аневризмы аорты. В компенсации отказали.
Пациента отправили домой, где он через несколько часов скончался. Здесь, кажется, классический случай врачебной ошибки, если бы не одно «но»: как я понимаю, заболевание таково, что пациент не выжил бы, даже если бы ему поставили правильный диагноз и оставили бы в больнице. Но это уже общий вопрос привлечения к ответственности.
ВС (определение от 14 октября 2019 года № 80-КГ19-13) подходит к нему следующим образом (мне кажется, верно): то, что пациент умер бы, ― это предположение; важно то, что ему не оказали ту помощь, которую должны были. При такой аргументации ошибка в диагнозе почти всегда должна приводить к ответственности медицинского учреждения.
Применительно к компенсации морального вреда в этом деле интересны два момента.
Первый ― истец, сын умершего, заявил иск на 3 млн руб. Это столько же, сколько в сумме заявили три истца в предыдущем деле. Но на одного человека получается в три раза больше. Очевидно, сравнение этих дел ставит вопрос о том, насколько размер компенсации морального вреда должен зависеть от количества потерпевших.
Дело в том, что последняя величина достаточно случайна. У умершего может оказаться один близкий человек, а может ― несколько. Каждый из нескольких может страдать не меньше, чем единственный близкий человек. Если страдают одинаково, то и компенсация, видимо, должна быть одинаковой. Но тогда размер ответственности будет отличаться в несколько раз.
Интуитивно это кажется неоптимальным решением.
Второй момент ― поразительно, но не в первый раз в практике нижестоящих судов всплывает позиция о том, что раз родственник умершего пациента не имел договора с больницей, то она ему не должна компенсировать моральный вред.
Это такое торжество формализма: договор на оказание медицинских услуг заключался с умершим, а не с родственниками, поэтому за нарушение этого договора больница перед родственниками ответственности не несет.
Следовательно, при смерти пациента вообще никому моральный вред возмещать не надо. Конечно, такой схоластический вывод является ошибочным.
***
Вопросы компенсации морального вреда с учетом итогов опроса будут обсуждаться 25 ноября на круглом столе, организуемом Юридическим институтом «М-Логос».
Возмещение вреда, причиненного преступлением
ОБЩИЕ ОСНОВАНИЯ ВОЗМЕЩЕНИЯ ВРЕДА, ПРИЧИНЕННОГО ПРЕСТУПЛЕНИЕМ
Конституция Российской Федерации в ст. ст. 46 и 52 гарантирует охрану прав потерпевших от преступлений, обеспечение им доступа к правосудию и компенсацию причиненного ущерба.
Требование о защите прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, включает в себя устранение преступных последствий, в том числе путем восстановления нарушенных гражданских прав потерпевших от преступлений лиц.
Согласно ст. 12 ГК РФ к числу способов защиты гражданских прав относятся возмещение убытков и компенсация морального вреда.
В уголовном судопроизводстве обязанность государства обеспечить надлежащую защиту гражданских прав потерпевших от преступлений физических и юридических лиц, сформулированная в ст. 6 УПК РФ, реализуется посредством разрешения исков о возмещении имущественного ущерба или компенсации морального вреда.
Возмещение вреда, причиненного преступлением, вопреки распространенному среди юристов мнению, не является специальным институтом возмещения вреда (например, как институты возмещения вреда – источником повышенной опасности или возмещения вреда при исполнении служебных обязанностей).
Здесь действуют общие положения о возмещении вреда, предусмотренные ст. 1064 ГК РФ, такие, как: «возмещается только реально причиненный вред», «виновность причинившего», «полный размер возмещения», «наличие причинной связи» и т. п.
Именно в силу этого гражданский истец по уголовному делу, при наличии одновременно специального института возмещения вреда, вправе выбирать – с кого же ему возмещать вред: с преступника или, скажем, с владельца источника повышенной опасности (если преступник причинил вред, используя такой источник)? Или: с преступника или с организации, в которой он исполнял служебные обязанности при причинении вреда? Полагаю, что нашим читателям нет необходимости подчеркивать, что автор под преступником здесь понимает то лицо, которое суд назовет преступником в приговоре суда.
Преимущества гражданского иска в уголовном процессе очевидны с точки зрения процессуальной экономии и полноты исследования доказательств. Так, подсудность и подведомственность гражданского иска определяются подсудностью уголовного дела (часть 10 ст. 31 УПК РФ).
Тем самым лицо, признанное гражданским истцом по уголовному делу, освобождается от необходимости дважды участвовать в судебных разбирательствах – сначала по уголовному делу, затем по гражданскому делу.
Немаловажным фактором является и то, что зачастую гражданскому истцу судиться по месту уголовного процесса попросту удобнее, нет необходимости отправлять иск по месту жительства или нахождения ответчика, а таким местом может быть совсем другой регион страны.
При предъявлении гражданского иска гражданский истец освобождается от уплаты государственной пошлины (часть 2 ст. 44 УПК РФ, п. п. 4 п. 1 ст. 333.36 НК РФ).
Кроме того, уголовно-процессуальное законодательство предъявляет упрощенные требования к оформлению гражданского иска в уголовном деле.
Уголовно-процессуальный закон не обязывает, в отличие от норм ГПК РФ, гражданского истца прикладывать к исковому заявлению его копии в соответствии с количеством ответчиков. Обвиняемый о том, что к нему предъявлен гражданский иск, может узнать только при ознакомлении с материалами уголовного дела либо в судебном заседании.
Допускается произвольная форма искового заявления, отсутствие в нем сведений о лице, несущем гражданско-правовую ответственность за вред, причиненный преступлением, цене и основаниях иска.
Так, в одном из сложных дел, связанных со злоупотреблением должностными полномочиями, где автору публикации довелось участвовать, его коллега, защищавший одного из привлекаемых к уголовной ответственности, активно возражал против принятия искового заявления на крупную сумму от государственной организации, гражданского истца по уголовному делу, и просил этот иск оставить без рассмотрения в связи с тем, что в заявлении не были названы основания иска. Отклоняя возражения адвоката, суд резонно указал, что в силу части 2 ст. 250 УПК РФ отсутствие оснований иска в исковом заявлении, в отличие от гражданского процесса, не является препятствием для рассмотрения иска, поскольку в качестве таковых выступает сам факт предъявления обвинения. Привлекаемые к уголовной ответственности лица уже в силу этого факта являются гражданскими ответчиками (но не всегда это так, о чем речь пойдет ниже), если вред преступлением причинен, так что за основаниями далеко ходить не нужно.
Полагаем, что по смыслу норм действующего УПК РФ, в том числе ч. 4 ст. 42, ч. 2 ст. 136, ч. 2 ст. 309 УПК РФ, гражданский иск должен предъявляться в виде письменного заявления на имя следователя (дознавателя) либо суда.
Не согласимся в этой связи с бытующим мнением о том, что гражданский иск может быть предъявлен как в письменной, так и в устной форме (когда устное исковое заявление заносится в протокол). Как указано в Постановлении Конституционного Суда РФ от 31 января 2011 г.
№ 1-П, гражданско-правовые требования о возмещении имущественного вреда, причиненного преступлением, вне зависимости от того, подлежат они рассмотрению в гражданском или уголовном судопроизводстве, разрешаются в соответствии с нормами гражданского законодательства. При этом в силу ч. 1 ст.
131 ГПК РФ исковое заявление подается в суд в письменной форме (подробнее см.: Гражданский иск в уголовном судопроизводстве (Сычева О. А.) («Мировой судья», 2015, № 5)).
Гражданскому истцу в уголовном процессе не очень-то трудно и с доказательствами по предъявленному иску. В их качестве выступают все материалы уголовного дела, все его тома и листы – от первого до последнего.
Если факт совершения преступления привлекаемым к уголовной ответственности лицом будет доказан, если будет подтверждено, что вред причинен непосредственно преступлением – есть, как правило, все основания и для удовлетворения иска. А дальше, кто не согласен – жалуйтесь.
Доказывайте свою невиновность, а значит, и отсутствие оснований для взыскания.
Вот почему, на наш взгляд, гражданскому истцу всегда легче в уголовном процессе, чем в гражданском. За него очень многое делают государственные правоохранительные органы: сбор доказательств, определение размера ущерба, обеспечение иска и т.п. Необходимо только внимательно отслеживать соблюдение своих прав, всю динамику этого процесса.
Согласно пункту 4 ч. 1 ст. 73 УПК РФ при производстве по уголовному делу подлежат доказыванию характер и размер вреда, причиненного преступлением. Следовательно, ключевым при решении вопроса о признании гражданина или юридического лица потерпевшим от преступления и, соответственно, гражданским истцом выступает понятие «вред».
В уголовно-процессуальном праве определение понятию «вред» не дано, что вызывает некоторые трудности при решении вопроса о признании лица гражданским истцом.
Следователи порой затрудняются определить, кому именно причинен вред в результате преступления и, следовательно, – кого признавать потерпевшим и гражданским истцом (так, сейчас следствие по делу так называемой «МММ по-хабаровски» в тупике: кто является потерпевшим по делу – кредитные потребительские кооперативы (юридические лица) или граждане, доверившие кооперативам свои денежные сбережения?).
В связи с этим вполне оправданно обратиться к цивилистике, так как само понятие «вред» сформировано именно цивилистикой (см.: Гражданский иск в уголовном деле: от теории к практике (Сушина Т. Е.) («Журнал российского права», 2016, № 3).
Определение понятия «вред», сформулированное в цивилистике, представляется приемлемым и для уголовно-процессуальных отношений.
Вред, причиненный в результате преступления, подразделяется применительно к гражданам на физический, имущественный и моральный, к юридическим лицам – на имущественный вред и вред деловой репутации.
Общепринято под физическим вредом понимать вред, причиненный жизни и здоровью. Имущественный вред (ущерб) обусловлен лишением имущества, материальных благ и выражается в денежной сумме.
Моральный вред определен в ст.
151 ГК РФ как физические и нравственные страдания, причиненные гражданину действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на другие принадлежащие гражданину нематериальные блага.
Разрешение гражданских исков в уголовном деле основано на установлении таких юридических фактов, как наличие преступления, причинение преступлением вреда, наличие причинной связи между преступлением и наступившим вредом.
И если в установлении факта наличия преступления со стороны привлекаемых к уголовной ответственности лиц роль гражданского истца по понятным причинам невелика, то в определении размера причиненного вреда его активная позиция в уголовном процессе может сыграть ключевую роль.
При этом суд должен проявлять максимум объективности, поскольку, увлекшись задачей восстановления социальной справедливости, суд может не заметить предвзятости со стороны гражданского истца по отношению к виновному (помните знаменитое выражение пострадавшего Шпака из фильма Леонида Гайдая: «три магнитофона, три портсигара, куртка замшевая – три…»). Так, в одном из уголовных дел, связанных с похищением из предприятия импортного грузового автомобиля, районный суд в приговоре указал о взыскании с виновных более четырех миллионов рублей ущерба (то есть – полную балансовую стоимость украденного), хотя органами следствия предприятию были возвращены (и приняты последним!) запчасти с разукомплектованной похитителями машины в размере более половины ее стоимости. По апелляционной жалобе защитника краевой суд, разумеется, сумму взысканного вполовину уменьшил.
В соответствии со ст. 44 УПК РФ гражданским истцом является физическое или юридическое лицо, предъявившее требование о возмещении имущественного вреда, при наличии оснований полагать, что данный вред причинен ему непосредственно преступлением.
Приведенная здесь норма закона – это наглядная иллюстрация того, что в законе случайных слов или выражений не бывает. Мы, конечно, здесь имеем в виду слова «непосредственно преступлением». Дело в том что преступления могут иметь отдаленный, опосредованный вред, в первооснове которого лежит, между тем, вредоносность преступного деяния.
Приведенная норма закона регламентирует, что гражданский иск в уголовном процессе может и должен заявляться лишь тогда, когда вред причиняется непосредственно совершенным преступлением. Только такой гражданский иск подлежит принятию и рассмотрению.
Не является гражданским истцом по уголовному делу, к примеру, лицо, обратившееся с регрессным требованием. Или лицо, пострадавшее от отдаленных последствий преступления.
Между тем, судьи не всегда это учитывают. Так, в одном из уголовных дел с участием автора статьи в качестве защитника, суд взыскал с осужденного вред в пользу гражданина, лишившегося жилья по гражданскому иску об истребовании имущества из чужого незаконного владения.
Гражданин этот не был по такому иску признан добросовестным приобретателем, поскольку приобрел жилье хотя и по возмездной сделке, но жилье это ранее вышло из владения собственника помимо его воли (в результате мошеннических действий, за которые и был осужден виновник по уголовному делу).
Защитник обратил внимание суда, что взыскивать ущерб в рамках уголовного дела с виновника нельзя, так как пострадавшему гражданину вред причинен не непосредственно преступлением, а порочной сделкой, которой предшествовал еще целый ряд порочных сделок.
Со всеми этими сделками необходимо дополнительно разбираться и возлагать ответственность на всех виновных лиц. Суд районного звена не придал этому замечанию защитника никакого значения, но краевой суд применил положения ст.
44 УПК РФ, изменив в этой части приговор и постановив рассмотреть гражданский иск фактического приобретателя квартиры в отдельном гражданском процессе.
Поскольку к преступлению уголовный закон (ст.
14 УК РФ) относит виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное Уголовным кодексом под угрозой наказания, то теоретически любое совершенное преступление может причинить вред, подлежащий возмещению, так как это деяние – общественно опасно. На практике это не всегда так.
Преступление может быть совершено, а возмещать вред в его материально-правовом смысле – некому. Например, если преступление совершено с нарушением интересов государства или прав личности, но без видимых, ощутимых материальных последствий.
Кроме того, после преступления не все пострадавшие желают возмещать причиненный им вред (по самым разным, иногда глубоко личным, причинам). Так, по данным Судебного департамента при Верховном Суде РФ, лишь 10% уголовных дел завершаются судами с разрешением гражданских исков.
Проведенные исследования показывают, что доля фактического исполнения соответствующих судебных решений по возмещению вреда, причиненного преступлением, составляет менее 21% (см.: Стимулирование обвиняемого к возмещению причиненного преступлением вреда: проблемы и перспективы (Карабанова Е.Н., Цепелев К.В.) («Российская юстиция», 2016, №5)).
- И все же можно выделить наиболее типичные, чаще всего встречающиеся примеры возмещения вреда в связи с совершенными преступлениями (и, соответственно, примеры гражданских исков в уголовных процессах):
- •возмещение вреда от корыстных преступлений (кражи, грабежи, мошенничества, вымогательства и др.);
- •возмещение вреда от насильственных преступлений (разбойные нападения, хулиганские действия, причинения телесных повреждений, истязания и др.);
- •возмещение вреда, причиненного жизни и здоровью (вследствие убийств, изнасилований, тяжких ДТП, преступлений по службе и др.);
- •возмещение вреда от преступлений на транспорте, от тяжких ДТП, от аварий, взрывов, пожаров и др.;
- •возмещение вреда от должностных преступлений (превышение должностных полномочий, злоупотребление должностными полномочиями, иные преступления по службе);
- •возмещение вреда от преступлений против интересов коммерческих организаций;
- •возмещение вреда от террористических актов;
- •возмещение морального вреда;
- •иные возмещения вреда.
- СПОСОБЫ И РАЗМЕР ВОЗМЕЩЕНИЯ ВРЕДА, ПРИЧИНЕННОГО ПРЕСТУПЛЕНИЕМ
Согласно ст. 1082 ГК РФ, удовлетворяя требование о возмещении вреда, суд в соответствии с обстоятельствами дела обязывает лицо, ответственное за причинение вреда, возместить вред в натуре (предоставить вещь того же рода и качества, исправить поврежденную вещь и т. п.) или возместить причиненные убытки (пункт 2 статьи 15 ГК РФ).
На практике такой способ, как возмещение вреда в натуре, по уголовным делам используется редко и выступает чаще всего в форме возвращения части похищенных вещей (иногда – с существенным дисконтом их реальной стоимости), в форме восстановительного ремонта поврежденного имущества и т. п.
Гораздо чаще речь идет о возмещении причиненных убытков. Это может быть взыскание стоимости украденного, поврежденного, причиненного, денежная компенсация морального вреда. И тут очень важно точно определить размер вреда, причиненного преступлением, в целях его полного возмещения.
Гражданско-правовые споры являются одними из самых сложных, требуют от судей глубокого знания норм материального права.
Порой в рамках уголовного процесса судья-криминалист, специализирующийся в суде первой инстанции на рассмотрении уголовных дел, не всегда сразу может разобраться в том, кто является действительным собственником определенного имущества, кому причинен реальный ущерб.
Немалые трудности возникают и с определением суммы ущерба, подлежащей возмещению. Особенно это касается споров, связанных с осуществлением сделок хозяйствующими субъектами (подробнее см.: Возмещение вреда, причиненного преступлением (Титова В. Н.) («Законность», 2013, № 12)).
Обращает на себя внимание и то, что стоимость имущества, являющегося предметом преступных посягательств, постоянно возрастает, причем не всегда сразу можно разобраться, какой вид стоимости (кадастровой, рыночной, балансовой) должен применяться при оценке причиненного вреда.
Безусловно, все перечисленное требует от правоохранительных органов дополнительных усилий, знаний, повышения профессионального мастерства, ведь закон гарантирует потерпевшему, как мы уже указывали, возмещение как имущественного, так и морального вреда, причиненного преступлением, путем предоставления возможности защитить свои права одновременно с рассмотрением уголовного дела.